Он любил дождь. В том смысле, который мог вкладывать в слово "любил" человек, переставший не только что-то чувствовать, но и просто жить с того самого, ужасного дня. Дня, превратившегося в два года бесполезного существования без всякой надежды на что-либо. Два долгих года пустоты, безразличия и усталости, слившиеся, в свою очередь, в один бесконечный и бессмысленный день.Дождь притягивал его как магнитом, выгонял из дома и заставлял стоять, подставляя лицо навстречу частым тяжелым каплям . Он смотрел, как дождь хозяйничает на улице, как накрывает свом тяжелым покрывалом, сшитым из тонких капелек-нитей, все, оказавшееся в его поле зрения: дома, машины, листья деревьев, людей и животных, застигнутых врасплох своим появлением, как ручейками на земле затекает туда, куда не может проникнуть сверху. Ничто не может укрыться от дождя. Прозрачные капли холодными пальцами проникают за шиворот, под одежду, пронизывают насквозь, и словно кислота, начинают растворять каменную скорлупу, покрывающую сердце. По щекам текут слезы, и падают на землю, сбитые с лица бессмысленными слезами небес. Но даже случайный прохожий, приди ему в голову мысль остановиться и повнимательнее присмотреться к странному человеку, упрямо стоящему под дождем, не смог бы определить, что этот человек плачет, поскольку никаких эмоций не отражалось на его неподвижном, будто бы каменном, лице. В такие моменты Он не чувствовал себя одиноким. Тяжелый груз усталости от жизни, лежащий на его, еще совсем недавно молодых и сильных плечах, исчезал. Исчезал до тех пор, пока последние капли дождя, после удивительно долгих и счастливых мгновений безумного полета, так похожего на Его собственную жизнь, не разобьются, встретив на своем пути неожиданное препятствие. В мире Запределья, который неизвестно кто, когда то назвал Флаором, не было дождя. По крайней мере, за те три месяца, которые он провел в этом мире, однажды совершенно неожиданно проснувшись ночью на каменной мостовой неизвестного города. Он помнил, как, проснувшись от холода, открыл глаза и в первый раз увидел небо, темно-багровое, неземное небо, с которого ему таинственно подмигивали огромные, яркие и такие близкие звезды. Как огляделся по сторонам и увидел незнакомые дома, магазины и другие здания, построенные неизвестно для какой цели, увидел людей, носящих холодное оружие и средневековые доспехи. И как, сидевший на ступеньках огромной, возвышающейся над всем городом, арены, стражник, на вопрос где можно переночевать, устало махнул рукой в сторону скопления десятков небольших домиков, сказав, что можно выбирать любой свободный из них. Также Он помнил, что совсем не удивился таким переменам в своей жизни, толи потому, что подсознательно догадывался, что что-то подобное должно было произойти, толи потому, что потерял способность чувствовать что-либо, в том числе и удивление, два года назад, в тот день, когда произошла катастрофа. В ту ночь за него удивлялись другие. Три пары глаз, прекрасно видящих в темноте при помощи магии, внимательно следили за ним, ведь Он появился в этом мире каким-то непонятным способом, без помощи портала, в отличие от всех остальных людей, новых жителей Изначального. Хаос Поселившись в одном из домиков, созданных неизвестными строителями для новых жителей острова, Он начал понемногу осваиваться в этом странном и незнакомом мире. Неожиданно для себя, он стал интересоваться историей Флаора и положением дел в мире. Он узнал о противостоянии Закона и хаоса, о летающих островах, о городе и строительстве портала в первый же день своего пребывания в Антирии. Мелкие проблемы, например, такие как поиск пропитания, зарабатывание денег и авторитета в обществе, его мало интересовали. Он тянулся к знаниям и секретам этого мира, чувствуя, что именно они способны в какой то степени заполнить пустоту, образовавшуюся в его душе. Научившись правильно держать в руках кирку, можно было больше не беспокоиться о мелочах, на хлеб с маслом и порцию тушеной крольчатины в таверне всегда хватало, за жилье платить было не нужно, и его это полностью устраивало. Общаясь с искателем и историком в те редкие моменты, когда они не были заняты, а так же с теми жителями города, которые находили время и не отказывались помочь новичку, Он постепенно узнавал все новые подробности об окружающем Его мире. И чем больше знаний Он получал, тем сильнее становилось чувство причастности к этому миру. Странным образом Он чувствовал сам мир, его структуру, потоки незримой знергии, подобные океаническим течениям, окутывающие Флаор. По ночам Он стал видеть странные, необъяснимые сны и даже днем его сознание иногда, подобно вспышкам молний, прорезали непонятные видения. В них он видел Флаор, но это был другой мир, без островов, без войн порядка и хаоса, целый, прекрасный и неразрушенный мир. Видел незнакомых ему ранее существ, населявших Флаор и огромные, величественные города, построенные ими. Поначалу все это казалось довольно странным и необычным, но со временем Он привык даже к видениям. Прошло время и Его перестали пускать в городской рудник, сказав что он нужен для тренировки новичков и что ему здесь больше нечего делать. Теперь нужно было работать в руднике, который находился далеко за городом. Выйдя в первый раз за ворота Антирии, Он не спешил идти в шахту. Его почему то необъяснимо тянуло совершенно в другую сторону - к краю острова Изначальный, откуда можно было увидеть море. Море Хаоса. Увиденное поразило его больше чем он ожидал. С одной стороны это было просто обычное море, а вот с другой... Море имело множество оттенков, от светлого, зелено-голубоватого цвета, каким оно бывает возле берега, до почти черного, штормового. волны разной величины, с разной скоростью вопреки всем законам, бежали навстречу , сталкивались и разбивались друг о друга, оставляя после себя целые тучи пены и брызг. В разных местах, насколько хватало глаз, неожиданно рождались воронки водоворотов, смерчи и даже целые штормы. Местами море покрывали клочки серого тумана, кое где прямо на глазах превращаясь в черные штормовые тучи, целыми снопами молний обрушивающиеся на взбесившийся океан. Больше всего этот океан был похож не на море воды, а на яростный огонь пожара, такого же самого пожара, который когда-то уничтожил его дом, его семью и сжег его душу. Тогда все, что осталось от него, спас дождь. Иногда под самой поверхностью воды можно было разглядеть огромные тени существ, похожих на китов, удивительным образом способных жить в этом безумном, яростном море. Когда они проносились перед глазами, в голове слышался тихий, непонятный, но настойчивый шепот. Это были разумные создания, существа рожденные Хаосом, такие же яростные, неудержимые, как и он сам. И такие же живые. Хаос жил, жил своей, даже самому себе непонятной жизнью, но с вполне определенной и единственной целью - разрушать. Он давно уже поглотил всю сушу, оставшуюся внизу, все, до чего он мог дотянуться. Казалось даже, что солнце, заходящее за горизонт, опускается в бесконечную, ненасытную пучину Хаоса. И лишь последняя и самая главная его цель - остров Изначальный, населенный новыми жителями, оставался пока недоступным для него. Остров, оставшийся последним островком надежды, окруженный океаном заключенного в этом мире хаоса, подобный самому Флаору, плавающему в океане Хаоса Вселенной. Пока он парит над океаном, заклятие закона будет действовать, и Хаос этого мира будет соединяться с Вселенским Хаосом лишь на вымышленной линии горизонта, на пределе зрения наблюдателя, там где безумное море сливается с вечерним, быстро темнеющим небом Флаора. ЧАСТЬ 1. LAPIS MANALIS город Сегодня он проснулся раньше обычного и сразу же почувствовал что-то странное. Чем было вызвано это предчувствие, он объяснить не мог. Может быть все дело в том непонятном сне, который он тут же попытался вспомнить, но у него ничего вышло. Бросив это бесполезное занятие, он стал собираться на работу. Одевшись в рабочую одежду рудокопа, позавтракав остатками вчерашнего ужина, Он взял кирку, рюкзак и вышел на улицу. Рассвет еще только начинался и неторопливое солнце совсем не спешило выглядывать из-за крепостной стены Антирии, но город уже не спал. Из трубы, расположенной через дорогу таверны, вырывался серый дымок, тут же подхватываемый легким ветерком и растворяющийся в свежем утреннем воздухе, а из открытого окна вкусно пахло свежим хлебом и жареным мясом. Из кузницы доносился звон металла, а со стороны городской площади, находящейся в двух кварталах от его дома, слышались крики. По привычке, протиснувшись между таверной и домиком кушерника Тора, он оказался на соседней улице, прошел до ювелирного магазина и, обогнув его, оказался перед аркой, выходящей на рыночную площадь. Пройдя через арку, он остановился как вкопанный. Странное утреннее предчуствие вдруг снова овладело им. Площадь была пуста. Ни один торговец не стоял за прилавками рынка, ни один стражник не прогуливался вдоль площади, не говоря уже о простых жителях. Такого просто не могло быть, даже несмотря на раннее утро. И даже Искателя с Историком не было видно. Наверное, опять коньяк глушат в таверне, почему-то подумал он, хоть как то пытаясь объяснить себе происходящее. Также он вспомнил, что и по пути к площади не видел ни одной живой души. Предчувствие усиливалось. Но ведь был же дым из трубы, звон железа, крики на площади! Он бегом побежал обратно, зашел в таверну и свернул на кухню - никого. Лишь в жаровне весело потрескивая, горели осиновые дрова, а на столе лежал поднос со свежим, еще горячим хлебом. Так же никого не оказалось ни в кузнице, ни в книжном, ни в ювелирном магазине. Дома тоже были пусты. Потрясенный и растерянный Он медленно сел на землю, прислонившись спиной к фонарному столбу. Странное чувство, что он что-то упустил из виду, не покидало его. Но вместе с тем было и еще что-то. И это что-то тянуло его к руднику. рудник Как Он и ожидал, за воротами тоже никого не было. Причем не было не только людей, пропали животные, обычно приходящие на водопой к небольшому озеру возле города, насекомые, не слышно было пения птиц, и лишь плеск воды в роднике и ветер, гуляющий в кронах деревьев, нарушали мертвую тишину. Тяжело вздохнув, он поправил заплечный мешок и, не спеша, зашагал в сторону рудника. Дорога была хорошо знакома, ведь он уже месяц ходил в рудник скалистых гор каждое утро и знал каждый куст и каждый камень, попадающийся на пути. Но ему почему-то казалось, что он идет туда в первый раз. Осиновая роща, скала вдоль левого края дороги, мост через речку, казались ему знакомыми и незнакомыми одновременно. Возле входа он достал из мешка факел, зажег его, и не спеша, вошел в широкую черную пасть рудника. По мере того, как он спускался все глубже и глубже по темным наклонным коридорам каменного лабиринта, он так же, как и в первый раз ощущал тяжелый запах влажного застоявшегося воздуха шахты, перемешивающегося с дымом чадящего факела, увидел тени, отбрасываемые неровными каменными выступами, пляшущими в такт язычкам пламени, услышал, даже скорее ощутил, мертвую тишину, лишь изредка нарушаемую монотонным звуком падающих откуда-то сверху капель воды. И почему-то, он уже твердо знал, что это на самом деле в первый раз, и хотя тут все уже давно знакомо и изучено, он тут еще никогда не был. И еще он каким-то образом точно знал, куда нужно идти. Свернув в один из многочисленных коридоров, похожей на большой муравейник шахты, и, пройдя с полсотни шагов, в тусклом свете факела он увидел перед собой стену. Это был тупик. Он достал из мешка держатель, вбил его в стену справа от себя, затем достал новый факел, зажег и вставил в кольцо держателя. Теперь можно было работать. Профессию рудокопа он выбрал не случайно. Дровосеком ему не нравилось быть потому, что дровосеки всегда работали шумной толпой, постоянно были на виду друг у друга, кричали, шутили и ругались, а Он больше любил работать в тишине и одиночестве. Охотником он вообще себя не представлял, так как не умел и не хотел сидеть и ждать свою добычу часами, пользоваться луком и кого-то убивать. Работа же всякого крафтера, по его скромному мнению, было слишком суетлива, ведь надо было где-то найти или купить ресурсы, потом часами создавать предмет своего ремесла, а затем еще и отыскать хорошего покупателя. Но самое главное, в рудник не проникал яркий солнечный свет, который последние два года почему-то его совсем не радовал, даже несмотря на то, что Флаор освещала совсем другая, безымянная звезда, которую новые жители этого мира по привычке называли Солнцем. Громкий звон удара стали о камень нарушил мертвую тишину шахты. Затем еще и еще один. Крепкая каменная стена нехотя, но поддавалась не знающему отдыха рудокопу. Прошло несколько часов непрерывной работы. Он останавливался лишь несколько раз, чтобы сменить догоревший факел или бросить очередной кусок металла в постепенно наполняющийся мешок. Но целью рудокопа была не медь и не железо. Он не знал что искал, но знал, что не остановится, пока... Острый как клинок, осколок породы, после очередного удара отскочил от камня стены и вонзился в живот. На земле такая рана могла бы стать смертельной, а здесь она была всего лишь небольшой неприятностью, хотя и очень болезненной. Одной рукой рудокоп, скривившись от боли, вытащил осколок, а другой в это время снял с пояса пузырек, с противным на вкус, но очень полезным зельем и залпом выпил его содержимое. В глазах сразу же прояснилось, а ужасная рана стала затягиваться на глазах. Поднявшись на ноги, рудокоп хотел было снова приняться за работу, но вдруг, в месте своего последнего удара, он увидел камень. И понял, что искал именно его. Это был необычный камень - не алмаз, не рубин и даже не феерит, какие ему доводилось видеть в ювелирном магазине или на рынке. Он был особенный, и другого такого быть просто не могло ни в этом мире, ни в каком-либо другом. Рудокоп вытащил его из стены и поднес к факелу, чтобы получше рассмотреть. Камень был небольшой, он легко уменьшался в ладони, а своей формой больше всего походил на застывшую каплю. Поверхность камня была гладкой и прозрачной, переливаясь в свете факела всеми цветами радуги, но ближе к центру камень становился все темнее и темнее и в самой середине он был почти совсем черным. Засунув камень поглубже в мешок, рудокоп снял со стены факел, заткнул за пояс кирку и направился к выходу. Дорога назад заняла не очень много времени. Он шел к выходу из рудника и пытался понять, как он смог найти такой камень, что его направляло, почему так неуловимо изменился весь мир и не находил ответа. Но ему казалось, что все это взаимосвязано и скоро он узнает ответ на этот вопрос. И, может быть, мир уже стал прежним, таким, каким был он еще вчера? Рудокоп подошел к выходу и прищурился от бьющего в глаза яркого света, шагнул на улицу и.. нос к носу столкнулся со здоровенным человеком, усердно натирающим куском килотового сала острие своей огромной секиры. -Это чтобы блестела, - ухмыльнулся здоровяк, подумав, что человек с удивленным лицом, только что вышедший из шахты, удивился как раз этому его нехитрому занятию. В трех шагах от человека медленно растворялись в воздухе два мертвых тела. У обоих на левом предплечье красовались красные повязки с надписью "СМЕРШ". Ветер Фак не был глупым человеком. Фак был сильным, и поэтому никак не мог быть глупым. А если кто-нибудь думал, что это не так, то только потому, что не был лично знаком с ним и его огромными кулаками. Фак хорошо знал, чего хотел от жизни, и это его полностью устраивало. Он относился ко всему с только ему свойственной, пугающей простотой, ставящей в тупик многих из тех, кто пытался с ним спорить, и, к разного рода философским понятиям он тоже относился со своей философией, девяносто процентов которой было заключено в его гигантской двуручной секире. Свое прозвище Фак получил еще на земле за чрезмерно частое употребление одноименного слова. -Здарова, меня Фак зовут,- сказал Фак, широко улыбаясь,- Личные вещи к осмотру. -Чего?- не понял человек с мешком за плечами, еще не совсем оправившись от неожиданности. -Ты че глухой, или затычки в уши вставил? Так давай вынимай, а то я щас сам тебе кое-что кое-куда вставлю.- весело сказал Фак, многозначительно посмотрел на сало в своей руке и громко рассмеялся над собственной шуткой, затем неожиданно умолк, положил сало в карман, и ухватившись рукой за мешок, рванул его на себя. Фак знал, что этот человек ему не соперник, и как всегда не ошибся. Рудокоп упал на землю вместе с содержимым мешка, которое высыпалось при рывке, а сам мешок тряпкой повис в руке бандита. -Привет,Факер, как жизнь? - послышалось сзади и Фак быстро обернулся. Настроение быстро испортилось. Это была девченка, хрупкая и красивая, с большими серыми глазами, и испортить настроение своим появлением она могла лишь тому, кто ее хорошо знал. А Фак знал ее очень хорошо, ведь он состоял с ней в одном клане, клане бандитов и убийц, которых здесь называли шакалами. Девченка, со странным именем Ветер, насколько мог помнить Фак, появилась в клане три недели назад, и сразу же ему не понравилась. Она была быстрая, подвижная, никогда не сидела на месте и полностью оправдывала свое толи имя толи прозвище. Ветер постоянно задевала и подкалывала Фака, часто при других, по всей видимости их "любовь" была взаимной. Самое неприятное заключалось в том, что Фак ничего не мог с ней сделать, и ему приходилось лишь молча скрипеть зубами в ответ на ее издевательства. Причиной этому было то, что она нравилась лидеру клана - Тони. Тони приблизил ее к себе, и Ветер большинство своего времени проводила в его компании. И то, что девченка была сейчас одна, могло означать только одно - Тони тоже был где-то рядом и мог заставить Фака делиться своей добычей. -Фак,- грустным голосом сказал расстроенный Фак. -Очень приятно, Ветер,- сказала девушка и ослепительно улыбнулась. -Да иди ты… Где Тони?- с плохо скрываемой в голосе надеждой на то, что его здесь нет, спросил Фак. -Где надо,- девушка показала Факу язык и снова улыбнулась. -А кто этот человек? -Он мой, я его первый нашел. - в голосе Фака слышалась неприкрытая злость. -Слышь, ты рудокоп, ты правда ЕГО? - Ветер рассмеялась, было видно, что ситуация ее забавляет. -Нет,- подал голос человек, молча наблюдая за происходящим. -Вот видишь, он говорит - нет, ты меня обманываешь,- девушка продолжала смеяться чистым заразительным смехом. Факу давно уже надоел этот разговор ниочем, он видел, что Ветер не даст ему обобрать этого злосчастного рудокопа, преследуя какие то свои, личные мотивы, а скорее всего именно ему, Факу, назло. Да плевать на Тони, на то, что она с ним спит, и на то что ему потом очень сильно достанется. Она сама напросилась и сейчас почувствует, как будет отделяться от всего остального ее тупая башка. Стиснув секиру, по весу сопоставимую с самой девченкой, он кинулся на Ветер, которая не смотря ни на что, продолжала невозмутимо улыбаться. Фак быстро оказался перед ней, стремительным, полным ненависти движением, взмахнул секирой и.. стал медленно оседать на землю, быстро потухающим взглядом удивленно смотря на рукоять небольшого кинжала, торчащего из его горла. Ветер оказалась быстрее. -Как тебя зовут?, - спросила девушка, непринужденно вытирая о траву блестящее лезвие. -У меня нет имени. Почему ты меня спасла? -Я не люблю Фака. -Только поэтому? Девушка улыбнулась. -Ты странный. У тебя странное имя, странные шрамы на лице и… странный камень. Ветер подошла к его разбросанному имуществу и подняла с земли камень. -Что это? Я никогда такого не видела. -Я тоже. Видишь, он похож на каплю? я назвал его Lapis manalis, камень дождя. В древнем Риме, там на Земле, так называли камни, с помощью которых призывали дождь, хотя они конечно были совсем не такими, как этот. Но Ветер уже не слушала его. Ее взгляд был направлен за спину странного рудокопа, туда, где неожиданно появился Тони, глава клана "Охотники за головами". -Зачем ты убила Фака? -Он хотел отобрать у меня добычу. -Вы делили шкуру неубитого медведя? - ухмыльнулся Тони. Ветер промолчала. -У меня мало времени, убей его, забирай вещи и пойдем отсюда. Рудокоп молча и совершенно спокойно смотрел в глаза девушки, в них читалось напряжение и внутренняя борьба. Вдруг, неожиданно улыбнувшись, она таким же неуловимым движением, которым убила Фака, вонзила кинжал в сердце рудокопа. Затем посмотрела ему в глаза, одними губами прошептала слово "прости" и вытащила кинжал. -Ну что ты там копаешься, собирай его железяки и пошли уже,- это была последняя фраза, которую услышал умирающий рудокоп. Эпилог. Он очнулся от холода. Первое, что он почувствовал, была боль. Боль в сердце. Боль не от раны, ведь после воскрешения никаких ран не остается. Это боль была в его душе, первое по-настоящему сильное чувство, которое он испытал за последние два года. Он вспомнил глаза, огромные серые глаза, вспомнил улыбку, складывающуюся в единственное слово "прости". Эта девушка, с таким странным и красивым именем - Ветер и была причиной боли в его сердце, и вовсе не потому, что вонзила туда кинжал, а потому, что он больше никогда ее не увидит и не поговорит с ней. Он знал, что боль скоро пройдет, что время обязательно заберет ее, но пока он мог по-настоящему чувствовать хоть что-то, хотя бы эту боль, он мог так же, по настоящему, жить. Он почувствовал что-то в кармане куртки. Это был тот самый камень, который Ветер как-то умудрилась сунуть ему в карман в самый последний момент. Камень был теплым. Он открыл глаза и улыбнулся. Из нависщих над Антирией плотных грозовых туч на каменную мостовую падали первые тяжелые капли начинающегося дождя.